Ренарт Шарипов*

*На фото: Автор с известным фантастом А.Лукьяненко.

Деревянная кукла в царстве теней

    Весьма любопытный анекдот:
Как–то апостол Пётр попросил Иисуса на время подменить его возле врат Рая.
Сидит Иисус и видит, что какой–то старик хочет пройти в рай. Он его останавливает и спрашивает:
- Отвечай, кто ты такой, старик, чем ты прославился на земле, какие за тобой водятся дела добрые и худые?
- Я простой плотник, - начал старик, - Я в общем ничем не знаменит, но вот сына моего знает весь мир! Он появился необычным способом.
Тут Иисус заинтересовался и привстал. Плотник продолжал:
- Он ходил по свету и совершал добрые дела, прошел через великие испытания и за это он стал известен всему миру.
Иисус вглядываясь в старика: - Папа?!
Старик с подозрением вглядываясь в лицо Иисуса:
- Буратино?!
Концовка анекдота правильнее звучала бы так:
- Папа?
- Пиннокио?

Несостыковки в анекдоте с сюжетом А.Толстого очевидны:
1. Отец Буратино Карло не был плотником. Он был шарманщиком.
2. Буратино не совершал добрых дел, кроме обещания купить папе тысячу новых курток, но обещание его лживо .

3. Сходство с евангельской историей все же есть. Непонятно кто отец Буратино - Папа Карло или все таки плотник Джузеппе? Уже это несоответствие ведет нас в темный хтонический мир дуалистических первобытных религий, говорящих о двоякой сущности человека. В шаманистических представлениях алтайцев человек – порождение темного бога Эрлика, даровавшего ему плоть и небесного Ульгена, вдохнувшего в него душу.  Уже это само по себе наталкивает нас на новые рассуждения о «сказке» Толстого и ставшему якобы для нее прототипичной, известной всему миру (вот оно – ближе к теме анекдота!) – книге Карло Коллоди «Приключения Пиннокио». 
Сюжет Карло Коллоди имеет больше библейско-евангелического начала, поскольку Коллоди был все-таки итальянцем и лучше разбирался в Священном Писании
Налицо все признаки:
1. Демиург в качестве отца материального - Джепетто (аналог библейскому плотнику Иосифу, условному отцу Иисуса в материальном мире) 
2. Сюжет об Ионе в чреве кита
3. Добрые дела вершимые героем мифа
4. Обретение спасения через воскрешение после страстей и мытарств (из куклы в человека, то есть существо духовное)
Вообще в книге Толстого присутствует самая наглая попытка превратить библейский сюжет Коллоди о Пиннокио (сюжет о преображении, покаянии, очищении и вознесении героя через пройденные страдания) в языческий миф, которому ради маскировки придается вид невинного античного приключения
Буратино в отличие от Пиннокио - языческий герой. В сюжет сказки вплетен красной нитью миф о поклонении Золотому Тельцу, который ставится во главу угла повествования и даже вынесен в его заглавие - Золотой ключик. 
Буратино - эгоист до мозга костей
Помыслы Буратино материальны и приземленны. Он, в отличие от Пиннокио,  не стремится стать человеком, ему вполне комфортно быть оживленной деревянной куклой (сатанинским гомункулусом по сути),  и  в этом качестве он не испытывает никаких духовных мук, даже испытывая свои якобы телесные страдания, которые достаточно условны. Единственный его страх - быть преданным адскому огню, которого он в общем-то вполне заслуживает. Но это не есть страх человека перед духовными мучениями в загробном мире, а банальный животный страх свиньи перед закланием.
Рефлексия как таковая у Буратино отсутствует.
Единственный раз когда он делает попытку покаяться - это когда сыщики из Страны Дураков кидают его в пруд
Но и в этом случае его покаяния, это лишь жалобы эгоиста на трудности  - бедный я несчастный! Никто меня не жалеет!  (как будто он сам кого то жалеет! Папу Карло в самом начале своей жизнедеятельности сдает полиции, потом бьет молотком Мудрого Сверчка, затем бросает Папу Карло, выдает его тайну Карабасу, и тд и тп). Но тут услужливый Толстой извлекает из своего писательского сундука Deux et machina в образе Черепахи Тортиллы и юный негодяй вознагражден за свою подлость Золотым Ключиком. После чего тут же предан той же Тортиллой пособникам Карабаса, что в принципе логично, поскольку черепаха отдала ключик Буратино только чтобы он прекратил компостировать ей мозги на ее пруду. 
И даже обещания Буратино исправиться не содержат в себе стремления к духовному очищению а полностью соответствуют масонскому идеалу - я буду умненьким-благоразумненьким. Но я бы не советовал верить в них даже масонам.
Ибо Буратино лжив. Буратино в отличие от Пиннокио - лжец законченный и полный, так как если у Пиннокио начинает расти нос, то значит он лжет и тогда он начинает раскаиваться в этом. Буратино сразу же пресекает все попытки воспрепятствовать его лжи: "Нос извивался и вертелся, как ни старался Карло обрезать его своим ножичком. Так и остался он у него - длинный-предлинный".

Золотой Ключик или Приключения Буратино – сказка крайне опасная, ибо она отрицает всякие идеалы духовности и несет в себе семена растления. Алексей Толстой как опытный беллетрист и акробат словесности выступает в данном произведении как якобы пересказчик с плохой памятью, который слышав сказку в своем детстве передает ее на свой лад – и только.
Но на самом деле это сказка – социальный заказ режима, порвавшего со всякой идеей Божественного, отрицающего Царство Божие и стремящееся воплотить в жизнь идеал построения материального симулякра града Небесного, что уже само по себе невозможно, и даже кощунственно, ибо каждый человек должен для себя выбирать – торжество плоти или духа. Победа плоти невозможна, ибо плоть смертна, но извращенный ум зловещего сказочника приходит «на помощь» юному читателю и преподносит ему идеал деревянной куклы, которой нипочем страхи, которую невозможно потопить, зарезать или повесить, а лишенный религиозного воспитания юный разум упускает из виду хтонический первобытный ужас  куклы перед огнем ( это же так естественно – дерево боится огня, прочее же ему не страшно).
В итоге псевдофилософия данной жутковатой сказки о похождениях деревянного гомункулуса уводит юного и незрелого читателя в мир заблуждений – мир механистического материализма Гольбаха, который дал в дорогу жизнь идеям ложного материального прогресса, который в итоге и дарует счастье страждущему человечеству. К чему приводит подобное заблуждение, приводящее в итоге к созданию искусственного интеллекта, враждебного в итоге ко всему живому (а приглядитесь – ведь и Буратино враждебен к миру живой природы!) мы наглядно можем видеть в книгах и фильмах о Терминаторе – человеке-машине. 
    Но даже и произведения о Терминаторе, и книга Шелли о докторе Франкенштейне в итоге несут в себе грозное предостережение: бойтесь по гордыне или недомыслию породить чудовище! Ибо оно ведет к гибели самого творца! (в данном случае – человека). В книжке же Толстого данный мотив полностью игнорируется. Чудовище-Буратино не только выходит победителем, но и становится неким «пастырем» который ведет за собой своих овец – кукл, животных и слабых человеков, в некую «блаженную страну». 
    Но мы не должны упускать из виду, что Буратино – лжец, и с самого начала знает, куда ведет эта дорога. Ведь в самом начале своих сомнительных похождений он протыкает своим носом (символом обмана) холст с нарисованным на ней очагом, и видит за ней только темную пустоту…  Но его роль лживого пастыря определена изначально и он без сомнений ведет за собой слабых из мира злодеев и тиранов – прямиком в долину Тьмы…
    Немного спохватившись, иезуитская воля автора (забывчивого пересказчика) придумывает якобы счастливый финал – все заблудшие овцы под началом Буратино приходят… в кукольный театр. На самом деле этот финал зловещий, ибо неизвестно что кроется под золотым фальшивым куполом данного театра теней. Возможно – новые кукловоды, а возможно – новая дыра в пустоту, продырявленная любопытным носом лживого пастыря… 
    В древнерусских текстах лжец – это льстец. Таким образом, согласно правилам древнерусской филологии Буратино – льстец. Именно так раскольники именовали сами знаете кого… 
Ренарт Шарипов. 25 августа 2014 г.